За корону скифского царя Сайтоферна в 1896 году Лувр заплатил двести тысяч франков. Некий купец Шепсель Гохман с его братом обнаружил данную находку при раскопках близ Очакова. И на протяжении семи лет она служила главной гордостью музея, пока один художник случайно не пошутил. И только тогда выяснилось, что это подделка.
Братья Шепсель и Лейба Гохманы были владельцами лавки колониальных товаров, но желаемой прибыли торговля не приносила. Конечно, ее ведь не сравнить с реализацией археологических находок. И вот коммерсантам пришла идея переехать в Очаков, купить здание и открыть там лавку по продаже всяких древностей.
Новое место обитания дельцов выбрано неслучайно. Неподалеку расположились древнейшие раскопки крупного античного города. И это место с момента обнаружения привлекало как легальных кладоискателей, так и «черных копателей». Найденные ценности сбывались, в том числе и братьям Гохманам.
Но древние вещицы находились нечасто, поэтому торговать ими было сложнее, чем стандартными продуктами или одеждой. Тогда предприимчивые братья придумали не тратить время и силы на поиски, а стали эти самые древности «производить».
Самой известной находкой на месте древнего города был «Декрет Протогена». Он представлял собой мраморную колонну-плиту с высеченным восхвалением Протогена. И вот братья «приняли идею на вооружение» и стали подделывать плиты и их фрагментарные части. Материалы приобретали здесь же, а мастера наносили надписи на плиты – с учетом специфики периода «их происхождения».
Был, правда, случай, когда мастеров уличили в подделке из-за неправильных падежей в надписях. Но те отказались признавать вину, мотивировав тем, что умельцы древней Греции могли и ошибиться. Кстати, этот печальный опыт пошел на пользу, и Гохманы стали тщательно следить за грамотностью высеченных надписей.
Некоторые образцы купил даже Одесский археологический музей.
Успешное начало «мраморного бизнеса» подстегнуло братьев, и те принялись за подделку золота. Но поступали они достаточно хитро – заказывали подделки знакомым ювелирам, а те и не догадывались о том, что производят подделки «под старину».
Продавцов братья нанимали из числа «раскопщиков». Так, доподлинно известно, что была некая Анюта, приносившая поддельные древности в «смеси» с настоящими предметами старины. Коллекционерам или владельцам музеев та уверенно рассказывала о происхождении ценностей.
Иногда дельцы шли на большие хитрости, чтобы не было никаких подозрений в подлинности – незаметно подбрасывали предметы, которые мог найти сам покупатель во время раскопок.
Первым, кого обманули Гохманы, стал коллекционер Фришен. К нему явились крестьяне, заявившие, что обнаружили ценнейшие вещи у себя на участке и попросившие за это всего десять тысяч рублей. Коллекционер купил «древности», но потом решил проверить подлинность. Каково же было удивление, когда ему заявили о подделке. Однако крестьяне исчезли, а Гофманы получили для своего «предприятия» внушительную подъемную сумму.
Шепсель Гохман замыслил главную аферу, когда его «древности» были уже в крупнейших музеях Парижа, Кракова, Франкфурта-на-Майне.
Ему все не давал покоя царь Сайтоферн, требовавший даров и Протогена. Мошенник знал, что плита с той благодарственной надписью от народа сохранилась только частично. А в отсутствующем элементе, решил мошенник, могло быть что угодно – даже данные о золотой короне, которую царю подарил народ.
Ее то и привез в Вену Гохман-старший. А параллельно профессоров Венского императорского музея посетил некий господин, пообещавший всем сенсацию. Он представился «негоциантом из Очакова», специалистом по антикварным предметам и колониальным товарам.
Шепселю Гохману было не занимать смекалки и понимания психологии. Он представил публике редкие вещицы, среди которых были не только серьги, пряжки и другие украшения, но и «тиара скифского царя Сайтоферна». Чеканенный из тонкой золотой полосы шлем-корона был в превосходном состоянии, лишь единственная вмятина немного портила изысканный вид предмета. Его щедро увивал чеканный орнамент, а главное поле декорировали сцены из «Одиссеи» и «Илиады». Место между вторым и третьим поясами изделие было украшено дарственной надписью от благодарственного народа. Ученые сразу же сопоставили факты и решили, что на отколотой части уже упомянутой мраморной плиты было сказано именно об этой тиаре.
У Гохмана поинтересовались, откуда у него корона? На что тот ответил, что ее обнаружили неподалеку от могилы самого царя. Также он заметил, что все это достояние, включая остальные предметы, он приобрел за огромную сумму – за все свои сбережения.
Естественно, что ученые тут же предложили ему продать все. Но и не забыли проверить подлинность и художественную ценность каждого экспоната. Подлинность подтвердили, но предложенная Гохманом цена в 200 000 франков показалась музею слишком высокой.
Но Шепсель подписал тайное соглашение с одним из венских антикваров, в котором указывалось, что тот сможет рассчитывать на приличное вознаграждение, если тот сумеет продать тиару больше чем за двести тысяч франков.
Дельцы увезли корону в Париж, где от нее пришли в восторг все эксперты Лувра. На цену в 200 000 музей согласился, но денег у государства на тот момент не нашлось (парламент был на каникулах), потому сумму дали меценаты с условием возврата. Так и произошло, позднее долги музея были погашены.
Вторая по значимости французская достопримечательность, после башни Эйфеля, была куплена 1 апреля 1896 года. Посредники получили 114 000 франков.
Подозрения специалистов относительно «древностей» из Ольвии возникли почти сразу.
Так, об этих находках ничего не знали и сами жители из Парутина, не ведали археологи.
Кроме того, Гохманов на тот момент уже подозревали в нечистоплотности.
Примерно через месяц после приобретения тиары Лувром Николай Веселовский, эксперт из Петербургского университета усомнился в ее подлинности, указав, что та могла быть просто «сфабрикована».
Руководитель Одесского археологического музея также разделял точку зрения коллеги. Он обратил внимание на то, что ольвийцы вряд ли осмелились бы писать «на лбу» у грозного царя даже слова благодарности. Это свойственно только современным аферистам, которые действуют по аналогии с дарственными надписями на фляжках.
Многие эксперты высказывали мнение о «древности», и каждый из них склонялся к тому, что это именно новодел. Были даже публичные споры ученых, которые сопровождались колкими замечаниями и оживленными дискуссиями.
Но пока научное сообщество дискутировало о подлинности тиары, мошенники разбирались в суде о справедливом разделе вырученных денег между собой. Появились заявления и от известного коллекционера, который обвинил братьев в продаже поддельных предметов. Тогда же впервые упомянули Израиля Рухумовского, его считали автором тиары.
Корона тем временем украшала Лувр, привлекая восхищенные взгляды посетителей. Пока один из художников, которого уличили в подделке картин, не пошутил, что корона ненастоящая.
Эллин Майенс после своего разоблачения решил обличить и других мошенников. Он обратился к судебному следователю, заявив, что вместо подлинных предметов искусства музеи закупают подделки. Он утверждал, что тиара царя Сайтоферна – тоже фальшивка. Ее, якобы, разработал он сам, а мастер Бэрон – изготовил. Но подтвердить свои слова Майенс не мог, так как Бэрон к тому моменту скончался.
Тем временем французы смеялись над экспертами и правительством, которые потратили такие огромные деньги на подделку. А корона пользовалась бешеной популярностью – Лувр за три дня посетило почти тридцать тысяч человек.
Сенсационное сообщение в прессе от Соломона Лифшица датированное 23 мая гласило, что тиару создал его коллега, ювелир из Одессы – Израиль Рухумовский. Он рассказал, что дружил с данным человеком, много раз посещал его в гостях, видел его работу над короной и изображения в греческой книге, которые украсили предмет.
Появилась информация и от другой знакомой Рухумовского, она также подтвердила авторство.
По словам СМИ, ювелира также допросили, а тот хоть и подтвердил, что изготовил тиару, но отказался от причастности к ее продаже.
Была создана государственная комиссия по расследованию дела, а тиара убрана с экспозиции до окончания расследования.
Столица Франции на тот момент уже поделились на тех, кто считает ее подлинной и тех, кто не верит в это.
СМИ направились в Одессу, к самому мастеру. На вопросы журналистов гениальный ювелир-самоучка давал уклончивые ответы о «своем часе» для каждого человека. Он также уточнил, что не может с уверенностью сказать, «та ли самая» тиара в Лувре. Конечно, он немного лукавил.
Но когда интерес прессы к его личности все равно не угас, то тот сдался и подтвердил, что ее сделал действительно он. При этом ювелир указал, что готов при получении денег отправиться в Лувр для уточнения подлинности.
Власти согласились предоставить ему 1200 франков, но чтобы Израиль прибыл тайно и без какой-либо шумихи. Так, в отеле «Централь» появился постоялец – господин Барде. Багаж же с моделями ювелира, эскизами и заметками отправился за ним дипломатической почтой.
По прибытию мастера в музей, его попросили повторить фрагмент произведения. Он справился с работой, указав даже особенности металлического сплава, из которого тот ваял корону. Мастер также указал, какие именно сделал дефекты, подтвердив слова снимками. Но экспертам этого показалось мало, те запросили заказать почтой инструменты из Одессы и воспроизвести при них один из рисунков на поверхности.
Как считал мастер, «господа из музея» просто не хотели удостоверяться, что корона поддельная, они не спешили признавать свою фатальную ошибку.
Рухумовский поведал, что к нему обращался мужчина из Керчи с просьбой изготовить имитацию короны для друга. За изделие ему отдали 1800 рублей. При этом на тиаре не должно было стоять клеймо.
Спустя пару месяцев скрупулезной работы эксперты пришли к выводу, что корона поддельная и изготовил ее мастер Рухумовский по просьбе Гохмана.
Дело закрыли, а тиару отправили на экспозицию, в этот раз на экспозицию современного искусства.
Когда все обстоятельства выяснили, художник Майенс сознался, что врал, но надеялся на снисхождение властей, потому что его шутка помогла выявить подделку.
Самих мошенников так и не посадили, потому что Рухумовский не рассказал, как звали заказчика, а другие фигуранты дела «скромно» молчали.
Из-за скандала с короной от дел отошел старший из братьев, а младший стал вести бизнес через посредников, успешно перейдя на реализацию фальшивок из серебра. Среди них была маска бородатого бога для Одесского археологического музея, «скифские» вазы для коллекционеров Крыма, серебряные интерьерные изделия для Московского исторического музея и многое другое.
Подделки быстро выявляли, но причастность дельца из Одессы доказать не удавалось. С Гохманом перестали сотрудничать многие в России, но он переориентировался на зарубежные каналы сбыта. Делец переехал в Берлин.
Эксперты полагают, что он «прихватил» с собой партию фальшивок или даже мастера-ювелира, потому что иногда в музеях по сей день появляются изделия, очень напоминающие те подделки. Так, в Лувре обнаружили позолоченный рог, декорированный фигурками скифов, при осмотре которого специалист из Эрмитажа установила поддельность данного предмета. Кстати, аналогичный предмет есть в Историческом музее. Оба предмета попали в экспозицию от немецких коллекционеров, которые также могли приобрести «ценности» у дельца Гохмана.