Сделка о приобретении валюты по фиксированной цене с опционами проведена в 2014 году. Она позиционировалась банком в качестве безрискового инструмента, который поможет уменьшить траты на обслуживание рублевых облигаций. Но для исполнения опционов установили условие – достижение определенного курса рубля к американской валюте.
Между «Транснефтью» и Сбербанком проведена сделка с опционами, однако суд признал ее недействительной. По итогу же соглашение только спровоцировало появление убытки нефтяников, так как реализована только через год. Долларовый курс значительно вырос, поэтому для «Транснефти» реализация контракта оказалась невыгодной. Однако «Сберу» такая помогла получить немалую прибыль.
«Транснефти» пришлось обратиться в суд, чтобы заключенную сделку признать недействительной и возместить убытки трубопроводной компании в сумме шестидесяти шести миллиардов Доводы истца приняли, указав, что нефтяники не до конца понимали риски такой сделки, а банк ориентировался в сути вопроса, но не разъяснил этого контрагенту. Своему контрагенту кредитная организация должна будет возвратить около шестидесяти семи миллиардов рублей.
Как отмечают специалисты, сегодня в стране практически отсутствует правовое регулирование рынка деривативов. Законом не определено конкретных стандартов раскрытия рисков, с помощью которых легко отличить профессионалов от участников-дилетантов. Кроме того, все попытки заполнить такую правовую «дыру» не дали никаких результатов.
В связи со сложившейся ситуацией, можно считать рынок ПФИ (производных финансовых инструментов) «сырым», а все кредитные учреждения, по сути, играющими по собственным правилам.
Спор «Транснефть» к «Сбербанку» получил огромный резонанс и вызвал неоднозначную реакцию всего финансового рынка. Однако некоторые высказывают мнение о негативном влиянии судебного решения на финансовый рынок в целом.
Эксперты считают, что банком была предложена специфическая сделка, а ее итоги на правовом уровне никак не регулируются. Банк хоть и позиционировал сделку безрисковым решением, но она зависела от наступления строго определенного события, то есть, по сути, была спекуляцией.
Кроме того, банк предоставлял «Транснефти» и декларацию рисках при том, что в стране не существует стандартов раскрытия таковых.
Учитывая текст декларации, суд сделал вывод, что риски были раскрыты банком в значительно меньшей степени, чем требовалось. Также выяснилось, что сделка подчинялась условиям RISDA, по которым расчет производился в случае реализации прав по опциону. Банк же определял это в документах как «обмен номиналами», а данное условие по опционам в RISDA не предусмотрено.
Специалисты обращают внимание, что следует руководствоваться мировыми принципами, когда профессионалы обязаны действовать с учетом рисков своего клиента. То есть финансистам необходимо лучше объяснять клиенту возможные риски, а самим клиентам надо действовать более внимательно и осмотрительно.
Эксперты отмечают, что данный спор сопряжен с юридическим значением информационной неоднозначности таких финансовых продуктов. Они уверены, что такая категория слишком деликатна и сопряжена со многими обстоятельствами, поэтому не терпит абстрактных рассуждений. В упомянутом споре нефтяники просто согласились на условия банка, потому что не могли в полной мере оценить возможных рисков. И только обращение в суд помогло возместить убытки.
К тому же этот спор не первый, где банковская структура подозревается в некорректном поведении к другим участникам сделки. Так, в 2012 году по решению суда был расторгнут договор «Эрмитаж Девелопмента» и «ЮниКредит Банка». Интересно, что Высшим арбитражным судом был разработан проект для разрешения таких споров, однако после его ликвидации его мир так и не увидел.
В прошлом году признано недействительным соглашение «Платинум Недвижимость» и «Банка Москвы», потому что банк недобросовестно повел себя при заключении сделки – он не объяснил возможные риски контрагенту. Решение бурно обсуждалось в разных инстанциях.
В текущем году подобная участь постигла и сделку «Транснефти» и «Сбербанка», а еще сейчас на рассмотрении спор «Сухого» к «Сберу».
Статистика показывает, что крупные компании в 2014 потерпели убыток на сумму около двухсот девяносто миллиардов рублей именно по итогам таких сделок.
Интересно, что после каждого подобного разбирательства эксперты делают заявление о том, что рынок деривативов шагает на десяток лет назад по своему развитию.
Чем же должны руководствоваться стороны таких неоднозначных сделок, если они так и не обрели общих параметров?
Непрофессионалы в данном случае очень уязвимы, они становятся вынужденными «заложниками» и верят профессионалам на слово.
Эксперты обращают внимание, что ВС Португалии принял беспрецедентное решение. Он согласился с решениями предыдущих инстанций, обязал стороны вернуть друг другу все полученное. А мотивировка ВС заключалась в том, что наступил мировой кризис, а он послужил существенной переменой параметров сделки.
Вышеозначенное дело нефтяников и «Сбербанка», по мнению экспертов, должно спровоцировать конструктивную дискуссию для изменения правовых норм о производных финансовых инструментах. Они обращают внимание, что без такой динамики невозможно будет достичь консенсуса.
За рубежом на банках лежит финансовая ответственность за недобросовестные действия, и рынок деривативов не задерживается в развитии. При этом мировая практика свидетельствует, что необходимо определить обязательные нормы раскрытия информации сторонами профессионального уровня в процессе заключения деривативных сделок.
В общем, нельзя сказать, что дело «Сбербанка» и «Транснефти» носит отрицательный характер для финансового мира. Наоборот, эксперты уверены, что это поможет устранить пробелы в юридическом регулировании рынка, и стимулирует его развитие.